США вполне обоснованно отказываются быть единственным полицейским: они не имеют таких преимуществ от своего положения в центре капиталистической системы, чтобы стремиться в одиночку сохранять мир во всем мире. Мир выгоден и другим странам – как в центре, так и на периферии, – и им следовало бы объединить свои усилия. Это предполагает сотрудничество, – но именно в этом вопросе позиция США вызывает разочарование. Как это ни удивительно, но США превратились в наиболее отсталую страну в мире в смысле сохранения всех атрибутов своего суверенитета.

В мире существуют репрессивные режимы, которые обладают железной хваткой в отношении собственных подданных, но, когда они рассчитывают свои действия за рубежом, они хорошо сознают, что могут задеть дремлющего гиганта. США не проводят репрессий у себя дома, но они не стесняются бравировать силой в международном масштабе. Когда это не грозит трупами собственных граждан, они могут иногда действовать как агрессор – в качестве примера можно назвать бомбардировку фармацевтического завода в Судане. Характерно, что они агрессивно отказываются сотрудничать. Они отказываются платить причитающиеся с них взносы в ООН; они не склонны пополнять ресурсы МВФ; и они налагают санкции в одностороннем порядке и по малейшему поводу или, точнее, по требованию отдельных групп избирателей. США были в числе семи стран, которые проголосовали против Международного суда справедливости, так как американские военные возражали против того, чтобы их персонал подпадал под международную юрисдикцию. Другими странами были Китай, Ирак, Израиль, Ливия, Катар и Йемен. Не очень-то почетная компания! Пентагон зашел настолько далеко, что дал инструкции военным атташе при посольствах США во всем мире добиваться от военных лидеров правительств принимающих стран лоббирования против Международного уголовного суда. Эта тактика представляется особенно сомнительной в тех странах, где гражданские власти не достаточно надежно контролируют свои вооруженные силы.

США усвоили также привычку позволять соображениям внутреннего порядка диктовать внешнюю политику – вспомним торговое эмбарго в отношении Кубы, рассчитанное на то, чтобы угодить влиятельным избирателям – кубинцам во Флориде, или расширение НАТО, призванное понравиться избирателям – полякам в Чикаго во время выборов 1996 г. Давно в прошлое ушла двухпартийная внешняя политика, преобладавшая на протяжении большей части холодной войны. Чтобы вновь стать лидером свободного мира, США придется коренным образом изменить свою позицию.

Тем не менее я считаю, что у нас есть благоприятные условия для изменения позиции. США исторически привержены идеалам открытого общества, начиная с Декларации независимости. Согласно опросам общественного мнения, ООН, несмотря на нынешний паралич, все еще пользуется у общественности большей популярностью, чем Конгресс или Президент. Необходимо лишь воспользоваться скрытой поддержкой открытому обществу.

В настоящее время между рыночными фундаменталистами и религиозными фундаменталистами в политике преобладает неловкий альянс. Их позиции едины по отношению к активной роли государства, но при этом они руководствуются совершенно различными соображениями. Рыночные фундаменталисты возражают против вмешательства государства в экономику; религиозные фундаменталисты выступают против либеральных взглядов, пропагандируемых государством. Рыночные фундаменталисты выступают против международного сотрудничества по той же причине, почему им не нравится активное государство: они хотят полной свободы для бизнеса. Религиозные фундаменталисты исходят из совершенно иных соображений: они опасаются угрозы в отношении религиозных ценностей со стороны мировых рынков. Поразительно, как столь разным группам удалось сгладить свои расхождения. Я считаю, что по мере того как они достигают своих целей, делать это будет все труднее и труднее. Я могу себе представить перестановки на политической сцене США на основе двухпартийной поддержки мирового открытого общества, но это потребует от рыночных фундаменталистов признания ошибочности своих взглядов.

Программу более скоординированной внешней политики необходимо обосновать также более подробно. Необходим всемирный альянс демократических стран, сотрудничающих в содействии принципам открытого общества. Они могли бы установить нормы взаимоотношений между государством и обществом, которые охватывали бы такие области, как свобода информации, свобода объединения, надлежащие правовые процедуры, прозрачность государственных закупок и т.п. Члены альянса обязались бы придерживаться этих норм. Альянс мог бы включать кандидатов в члены, которые пока еще не соответствуют этим требованиям в полной мере, но поддерживают их в качестве желательной цели. Можно надеяться, что члены и кандидаты в члены коалиции открытого общества составят в ООН большинство. А если так, то ООН можно было бы реформировать, так как именно в ней могло бы господствовать право большинства. ООН могла бы функционировать скорее как парламент и стать значительно более эффективной, чем в настоящее время [ 41 ].

Важно понять, что ООН может и чего она не может сделать. Ей присущи принципиальные изъяны, как и любой человеческой конструкции, но, поскольку речь идет о международных институтах, она фактически обладает значительным потенциалом. Она располагает четырьмя основными элементами: Советом Безопасности, Генеральной Ассамблеей, Секретариатом и рядом специализированных учреждений – Программой развития ООН, Организацией промышленного развития ООН, Организацией Объединенных Наций по вопросам образования, науки и культуры и т.д. – но лишь немногие из них функционируют достаточно эффективно. Назначения производятся по настоянию государств, а не по заслугам представителей. Уволить должностное лицо трудно, но еще труднее закрыть организацию, когда ее миссия исчерпана. Эти особенности и принесли ООН дурную славу

Бюрократические структуры неизменно в большей степени заинтересованы в самосохранении, чем в выполнении своей задачи. Когда же бюрократический аппарата подотчетен не одному хозяину, а всем членам ООН, он не поддается контролю в принципе. Следует признать, что ассоциация государств, каждое из которых руководствуется собственными интересами, плохо подходит для осуществления исполнительных функций, связанных с достижением всеобщего блага. В той мере, в какой существуют подлежащие отправлению исполнительные функции, их необходимо поручать назначенным должностным лицам, отвечающим за свои действия. Они могут быть подотчетны, в зависимости от функции, перед Генеральным секретарем или Советом директоров, назначаемым Генеральной Ассамблеей, или, как это было в Бреттон-Вудсских институтах, – перед теми, кто предоставляет средства.

Совет Безопасности – это удачно задуманный орган, и он мог бы быть эффективным в деле сохранения мира, если бы между его постоянными членами существовало согласие. Окончание холодной войны давало Совету Безопасности возможность функционировать так, как это было первоначально задумано, но в ситуации с Боснией, как мы видели, не могли договориться между собой три западных постоянных члена – США, Великобритания и Франция. Образование коалиции стран открытого общества призвано предупредить повторение такой прискорбной ситуации. Непостоянные члены также могли бы проявить больше сплоченности, если бы отбор ограничился приверженцами коалиции открытого общества.

Сегодня Генеральная Ассамблея представляет собой говорильню. Она могла бы превратиться в законодательный орган, разрабатывающий законы для нашего мирового сообщества. Ассамблея суверенных государств, возможно, плохо подходит для осуществления исполнительных функций, но она превосходно удовлетворяет требованиям, предъявляемым к международному законодательному органу. Законы будут действительны лишь в тех странах, которые их ратифицировали, но члены коалиции открытого общества обязались бы автоматически ратифицировать законы в случае, если бы их добровольно ратифицировало квалифицированное большинство. Потребуется четко определить, что считать квалифицированным большинством. Возможен тройной критерий, а именно – две трети стран, две трети населения и две трети бюджета ООН [ 42 ]. Страны, которые не придерживаются обязательства соглашаться с решением квалифицированного большинства, подлежали бы исключению из коалиции открытого общества. Таким путем можно было бы создать совокупность международных правовых норм без того, чтобы был нарушен принцип национального суверенитета. Генеральная Ассамблея могла бы решать, какие законы необходимы и как их проводить в жизнь. Международный уголовный суд – это шаг в нужном направлении. Тот факт, что США – главный противник суда, показывает, насколько радикально должна измениться позиция США, чтобы можно было обеспечить верховенство закона на международной арене.